Знаете, что объединяет дела Ходорковского и Немцова, Магнитского и Яшина на сегодняшний день? Отвечу: демонстративное пренебрежение законом со стороны тех, кто, казалось бы, этот закон должен соблюдать. Это одна из характерных черт современного российского правосудия.
Дома на продажу в Бруклине Стилвэй авеню Brooklyn New York
Есть, правда, опция «да что вы говорите!», которую ярко продемонстрировала миру судья Ухналева в процессе рассмотрения апелляции Яшина по поводу его незаконного ареста. Жалко ли милиционера Чарухина? С одной стороны, он сам говорит, что давно просился на выход, а с другой стороны, никто (я говорю это 8 февраля) его показания о рапорте под диктовку не подтвердит, и виноват во всем будет он. Это, кстати, натуральное такое письмо «щастя» судьям Боровковой и Сташиной: девушки, отвечать за свои приговоры будете сами, если что. Судья Ольга Зайцева, говорят, побегав от людей с видеокамерой, прониклась и покосилась в сторону правосудия… Громкие дела имеют резонанс в обществе, как бы ни хотелось власти иного результата. Другой вопрос, что в процессе огласки всплывают старые грешки…
Совсем недавно возникла идея у Совета при президенте по развитию институтов гражданского общества провести экспертизу по делу против экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского. Спасибо большое, аплодируем. На следующий день из уст члена Совета, глубокоуважаемой мной Тамары Георгиевны Морщаковой слышим: экспертиза по делу Михаила Ходорковского, которую инициируют члены Президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека, начнется после вступления приговора в отношении экс-главы ЮКОСа в силу. Далее – идея помилования. Потом комментарий разобравшегося в тонкостях Михаила Александровича Федотова. Оказывается, есть такое положение «О порядке рассмотрения ходатайства о помиловании в РФ», документ, утвержденный указом президента в декабре 2001 года. На вопрос о том, кто может быть инициатором ходатайства о помиловании, этот нормативный акт содержит абсолютно четкий ответ: «Ходатайство о помиловании подается осужденным».
В общем, уважаемый Совет при президенте, равно, как и его уважаемых членов пытаются использовать для того, чтобы, простите, нагнуть Ходорковского. Ну не убедил второй процесс никого, кроме тех, кому по должности положено. Ну не написал никто из столпов общества пламенного воззвания в поддержку Хамсуда, как это было пять с лишним лет назад с Мещанским… Более того, крысы убегают с этого бумажного кораблика прямо на глаза… Только террористический акт в Домодедово помешал участникам мероприятия в Давосе задать Медведеву массу неприятных вопросов о ЮКОСе и Ходорковском. Суд не выдает адвокатам необходимые документы. Верховный суд находит нарушения в работе по делу Ходорковского и Лебедева нижестоящих органов, потом начинает тянуть время, перенося заседания… Решения нет, хотя они все сделали, как хотели. Остается одно — помахать перед носом у людей возможностью милосердия и заставить их сознаться в том, что не смогли доказать Гульчехра сотоварищи. Он должен признать себя виновным, хотя вина эта абсурдна. И как только он собственноручно в этом распишется, так… им и карты в руки. Боюсь, этот номер маловыполним. И не убедят в этом адвокаты ни Михаила Борисовича, ни Платона Леонидовича, это уже известно. Да. И убеждать не станут, ибо сами видят ситуацию под тем же углом. Почему, в конце концов, Ходорковский с Лебедевым должны облегчать власти решение проблемы – как бы их, Ходорковского и Лебедева, закопать поглубже? Есть 89 статья Конституции РФ, она очень короткая:
Президент Российской Федерации:
а) решает вопросы гражданства Российской Федерации и предоставления политического убежища;
б) награждает государственными наградами Российской Федерации, присваивает почетные звания Российской Федерации, высшие воинские и высшие специальные звания;
в) осуществляет помилование.
И нигде, заметьте, ни слова о том, кто и в чем должен признать себя виновным на ровном месте. Ну как, господин Гарант, будем Конституцию выполнять? Я понимаю, ему, Гаранту, сейчас либо Конституцию нарушить, либо пальцем показать на того, кто нарушил своим указом от 2001 года… Дилемма, однако… А укажешь на нарушения, так дальше вся система, как карточный домик, посыплется… Боровкова со Сташиной побегут интервью западным СМИ давать и шакалить у посольств, ибо их никто защищать не станет…
Нет, у меня есть еще в запасе бредовая идея: Михаил Александрович Федотов инициирует судебный иск о признании незаконным Указа президента (Путина) от 2001 года с Положением о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании (в нем написано, что помилование осуществляется путем издания президентского указа «на основании соответствующего ходатайства осужденного»). Далее у суда, которому не повезет с этим делом, в перспективе своя минута мировой славы — нарушить или не нарушить Статью 120 Конституции РФ: «Суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом». Что из этого выйдет? Как в бессмертном романе Булгакова: «…и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества…»
Боюсь, оскорбить величество не решится не то, что Федотов, да и сам Медведев…
ЗАКОН ОБ ОСКОРБЛЕНИИ ВЕЛИЧЕСТВА. НАТЕЛЛА БОЛТЯНСКАЯ Россия Ежедневный Журнал
Корреспондент The Guardian Люк Хардинг, которого не пустили на днях в Москву, аннулировав визу, не первый и не последний журналист, оказавшийся в такой ситуации. «Для вас Россия закрыта», — сказал офицер ФСБ Люку в аэропорту.
Это примитивный, но очень успешный способ заставить корреспондентов западных изданий работать в рамках постоянных самоограничений был опробован еще в Советском Союзе. Таким образом журналист, потративший годы на изучение страны и языка, лишается доступа «к земле» и постепенно теряет свою специализацию. Это не устраивает ни журналиста, ни его издание, для которого вынужденная замена иностранного корреспондента раньше времени всегда лишние траты. За последние несколько лет нам приходилось не раз сталкиваться с очень профессиональными журналистами западных газет и телеканалов, которые из-за опасений не получить визу в Россию отказывались затрагивать чувствительные для Кремля темы или делали это анонимно. И мы публиковали совместные расследования, в конце которых приходилось писать «в сотрудничестве с таким-то изданием», а не ставить фамилию журналиста, который работал вместе с нами над темой.
В 1990-е власть не боялась журналистов и не использовала практику аннулирования виз и аккредитаций. В начале 2000-х при Путине спецслужбы вернулись к методам КГБ, который использовал визы и доступ к закрытым для иностранцев территориям Советского Союза как способ управления корпусом иностранной прессы (в плохих отношениях с куратором из КГБ — и у тебя нет доступа ни к первым лицам, ни за пределы Москвы).
В мае 2002 года Николай Волобуев, в то время руководитель Департамента контрразведки ФСБ, заявил, что ФСБ пресекла «незаконную деятельность» 31 иностранного журналиста и 18-ти из них был закрыт въезд на территорию России сроком на пять лет, а действующие визы аннулированы. С тех пор ФСБ стала прибегать в этим методам постоянно. По данным Центра экстремальной журналистики, с 2000 по 2007 год более сорока журналистам было отказано во въезде в Россию.
Вот лишь несколько характерных примеров: в июле 2006 года британский журналист Томас де Ваал получил отказ в визе. Ваал известен тем, что освещал события на Северном Кавказе с 1993 по 1997 год, после чего написал книгу «Чечня: маленькая победоносная война» (Chechnya: A Small Victorious War). В 2003 году он давал показания в Лондонском суде по делу об экстрадиции лидера чеченских сепаратистов Ахмеда Закаева, будучи привлечен стороной защиты. В июне 2008 года в Россию не пустили еще одного британца, Саймона Пирани, хотя у него была виза. Он писал о деятельности независимых профсоюзов, и власти пояснили, что он представляет угрозу безопасности страны.
Самый, конечно, позорный случай произошел с Натальей Морарь, корреспондентом журнала The New Times, которая жила и работала в Москве на протяжении шести лет, но являлась гражданкой Молдавии. В декабре 2007 года, когда Морарь вернулась в Москву из командировки, ей не разрешили пересечь границу России. Это выглядело как неприкрытая месть ФСБ, поскольку незадолго до этого Морарь опубликовала статью, где упоминался нынешний глава ФСБ Александр Бортников в связи с коррупционным скандалом.
Одновременно с давлением на иностранных корреспондентов в ФСБ разработали целую систему ограничений для отечественных журналистов.
Для начала российские спецслужбы резко сократили поток информации о своей деятельности. ГРУ вообще не имеет пресс-службы, а СВР традиционно отказывается комментировать любые события, случившиеся позднее 1961 года, но пресс-служба ФСБ в 90-е годы была достаточно активна. В начале 2000-х правила изменились: и мы, и наши коллеги не раз сталкивались с тем, как Центр общественных связей ФСБ (ЦОС) просто не отвечает на запросы СМИ.
В 2006 году спецслужбы перешли к системному ограничению работы журналистов — в новом законе о противодействии терроризму появилось понятие режима КТО (контртеррористической операции). Это означает, что территория села или нескольких сел может быть объявлена закрытой зоной, в результате журналисты не смогут получить информацию о том, что происходит, не только от боевиков (за что так долго боролись в ФСБ), но и от мирных жителей. Иными словами, в случае нового Беслана журналистов просто не пустят в город. Очевидно, что работа по таким правилам нарушает все принципы журналистской профессии (кстати, Хардинга однажды обвиняли в нарушении режима КТО в Ингушетии).
Пару лет назад спецслужбы взялись за фильтровку «неправильных» журналистов. В апреле 2008 года директор ФСБ Николай Патрушев одобрил Комплексный план по борьбе с идеологией терроризма на 2008-2012 годы, что-то вроде инструкции для спецслужб. Среди прочего в плане особая роль отводится курсам «Бастион» для журналистов, освещающих тему терроризма. На курсах, как не сложно догадаться, учат писать так, как нужно курирующим организациям — МВД и ФСБ.
С самого начала были подозрения, что эти курсы будут использовать для ограничения работы журналистов, а именно: пускать в горячие точки только тех, кто получил корочку «Бастиона». План, подписанный Патрушевым, это подтвердил: там прямо говорится, что удостоверение об окончании курсов «будет являться основанием для аккредитации журналиста». Между тем, российский закон о СМИ гарантирует всем журналистам равные права в получении информации.
В конце концов, сменивший Патрушева на посту директора ФСБ Александр Бортников вообще отдал журналистов под негласный контроль своего ведомства. Согласно его приказу от 15 июля 2009 года, руководитель Управления программ содействия — структура, куда входит ЦОС — получил право инициировать прослушку телефонных переговоров, слежку и обыски. Это право раньше распространялось только на оперативные подразделения ФСБ, то есть те, что ведут оперативно-разыскную деятельность и вербуют агентов в преступной среде. Теперь получается, что для ФСБ журналисты перешли в категорию потенциальных преступников.
Конечно, в случае с Хардингом из-за грядущего визита Лаврова в Лондон МИД России пошел на попятную и журналисту пообещали вернуть визу. Тем не менее, очередный сигнал журналистскому сообществу подан. И скорее всего будет принят. Это направление деятельности ФСБ можно признать вполне эффективным. Во всяком случае, пока давление ФСБ на медиасообщество не встречает со стороны журналистов и главных редакторов СМИ серьезного противодействия.
ДЛЯ НИХ РОССИЯ ЗАКРЫТА, ДЛЯ НАС — ТОЖЕ. АНДРЕЙ СОЛДАТОВ, ИРИНА БОРОГАН Ежедневный журнал
В связи с ростом влияния Интернета как исключительно важного источника информации (аудитория Рунета составляет уже 40% россиян) вопрос о свободе самовыражения в сети стал значительно более актуальным. В этом году Интернет в России стал платформой политической и общественной мобилизации. Однако, судя по реакции российских властей, стремящихся подавить активность в кибер-пространстве, правительство рассматривает онлайн-активизм не так позитивно.
Одновременно с обыкновенными россиянами (между прочим, наиболее активными пользователями социальных сетей в мире), ставшими больше полагаться на сеть, власть также изменила свои приоритеты в глобальной паутине.
Региональное блокирование
Региональное блокирование сайтов является одной из распространенных практик, применяемой властями преимущественно регионального уровня для поддержания контроля над содержанием в Интернете. Следует особенно отметить, что специфика этого метода в том, что блокированными оказываются жители конкретного региона, в то время как остальные нормально получают доступ к «блокированному» сайту.
Решение Центрального районного суда г. Комсомольск-на-Амуре о блокировании Интернет-провайдером Роснет сайта Youtube стало наиболее вопиющим примером ограничения свободы самовыражения в сети. Запрет (так никогда и не осуществленный) стал реакцией на размещение неонацистского ролика, внесенного в «список экстремистских материалов». Несмотря на то, что впоследствии решение суда было забыто, сам случай является примером растущего вмешательства региональных властей в содержание Интернет-сайтов.
Youtube — не единственный пострадавший онлайн-ресурс. В конце июля суд республики Ингушетия обязал местного Интернет-провайдера заблокировать доступ к «Живому Журналу». В августе тульский провайдер временно заблокировал доступ к независимому порталу «Тульские пряники».
Аналогичный случай произошел с экологическим сайтом ecmo.ru. Химкинский провайдер закрыл пользовательский доступ ecmo.ru из-за того, что на нем был начат сбор подписей в поддержку отставки мэра города Владимира Стрельченко.
Физическое и виртуальное насилие
Помимо блокирования сайтов, на свободу сетевого самовыражения повлияли угрозы и реальное насилие в отношении блогеров. Нападение на знаменитого российского журналиста и блогера Олега Кашина было совершено после публикации им серии статей о молодежных движениях и о протестах против строительства шоссе через Химкинский лес.
В августе в Кемеровской области было заведено уголовное дело на Александра Сорокина за пост, в котором он сравнивал областных губернаторов с латиноамериканскими диктаторами.
В ноябре Саша Брагин, активист и блогер из Ульяновской области, стал мишенью российского правосудия, обвинившего его в наезде на пешехода. Брагин заявил, что авария была инсценирована и что ранее уголовное дело было заведено после ряда угроз, связанных с его расследованиями.
Ряд уголовных дел был открыт против сетевых нео-нацистов. По данным «Сова-центра», Владимир Лыюров (Республика Коми) получил 6 месяцев условного срока за разжигание ненависти из-за антисемитских комментариев на одном из местных форумов. Лыюров свою вину не признал.
«Живой Журнал», контролируемый приближенным к Кремлю олигархом Алишером Усмановым, оказался в центре общественного внимания в связи с приостановкой работы аккаунтов пользователей сервиса. Заморожен блогРахата Алиева, оппозиционного казахского политика и бывшего зятяпрезидента Назарбаева. Впрочем, до этого эпизода весь «Живой Журнал»был заблокирован на территории Казахстана. Также был заблокирован аккаунт оппозиционного блогера pilgrim_67, которому пришлось «переехать» на Blogspot and lj.rossia.org.
Эти случаи в очередной раз доказали нестабильность «Живого Журнала» как платформы для российской политической блогосферы.
Аккаунты блогеров не только закрывали, но и взламывали. За последние пять лет были атакованы более 40 блогеров Рунета.
На этой неделе группой хакеров «Бригада Хелла» был атакован блог Валерии Новодворской. Жертвами хакеров становятся как политические, так и коммерческие блогеры, а удаление и искажение содержания сетевых дневников остается безнаказанным.
По словам Владимира Прибыловского, историка, вплотную занимающегося расследованием хакерских атак на блогеров, координацией финансирования группы занимается Тимофей Шевяков, ведущий аналитик кремлевского сайтаpolitonline.ru и бывший сотрудник прокремлевского исследовательского института «Фонд эффективной политики».
Контроль и удаление содержания
Волнения на Манежной прощади 11 декабря 2010г. спровоцировали рост внимания к Рунету, в особенности, ко всей информации националистического толка. Представители сайта «Вконтакте» заявили, что их модераторы в сотрудничестве с милицией и ФСБ удалили «опасный» контент. До этого сайт признавал, но не уточнял степень сотрудничества с правоохранительными органами, сейчас же спецслужбы открыто говорят о мониторинге социальных сетей и отслеживают IP-адреса людей, по их мнению, провоцирующих вражду.
Вообще, сеть «Вконтакте» была замечена в удалении содержания со своих страниц. После взрыва на шахте Распадская руководство сети удалило группу, созданную в знак соболезнования погибшим и насчитывающую на момент удаления более 6 тыс. участников. В июле прошлого года была удалена группа «Антирелигия» (около 8 тыс. участников).
Среди других мер, примененных к онлайн-активистам, — инцидент с машиной Дмитрия Гудкова, разбитой вскоре после того, как ее хозяином было опубликовано видео под названием «Наш Мексиканский залив» о прорыве нефтяной скважины, на которое так и не последовало никакой реакции со стороны властей.
Несмотря на то, что российское правительство предприняло ряд серьезных попыток по ограничению активности пользователей в сети, Рунет все равно продолжает расширяться, объединяться и обсуждать самые разные темы. Возможно, правительство осознает, что контролировать свободу самовыражения в Интернете крайне тяжело не только из-за упорства общественности, но и потому, что ограничение свободы в сети может не только помешать развитию региональных и общероссийских дебатов, но и повредит репутации России на международной арене.