В 1910 году школьные власти Англии велели девочкам из бедных семей коротко остричь волосы, чтобы в них не заводились вши. Узнав об этом, Гилберт Кит Честертон написал убийственный памфлет. Достоевский писал о слезе ребенка, а Честертон – о волосе: “Рыжим волосом замурзанной девочки я подожгу цивилизацию”. И поджег:
Золотисто-рыжую девочку (которая только что прошла мимо моего окна) нельзя уродовать, мучить, огорчать; нельзя стричь, как каторжанку. Все короны, не подходящие к ее голове, надо сломать; все, что мешает ее красе, надо смести… император Вселенной не смеет приказать, чтобы она постриглась. Она — человек, образ Божий. Нагромождения общественной жизни развалятся, сгинут; устои общества рухнут; но волос с ее головы не должен упасть.
Вот как надо защищать детей. Единственно возможная позиция уважающего себя человека.
Государственная дума России знает только один закон – закон подлости. И принимает его во все новых вариациях. Над законопроектом “О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушению прав граждан Российской Федерации” публика посмеивалась: мол, напугали ежа голым задом. В Охотном же Ряду по случаю этой акции возмездия царило радостное оживление. На сетевой странице законопроекта отлично видно, как в течение одного дня депутаты, задрав штаны и юбки, наперегонки спешили внести себя в список “инициаторов” закона. Они соревновались в сервильности, точно участвовали в конкурсе на лучшего мерзавца. А многие еще и дополняли закон поправками.
Изучение таблиц поправок, рекомендованных профильным комитетом как к принятию, так и к отклонению, – чрезвычайно интересное занятие. Поскольку есть небезосновательное предположение, что пресловутая поправка Лаховой – Афанасьевой потребовалась для того, чтобы под ее прикрытием протащить другие, гораздо более значимые для власти.
Вот, например, поправка, предложенная одним из вождей оппозиции Ильей Пономаревым: “По всему тексту законопроекта слова “граждан Соединенных Штатов Америки” заменить словами “граждан иностранных государств”. Эта поправка “на вырост” отклонена, потому что поглощена поправкой депутата Старшинова (ЕР): “Действие настоящего Федерального закона распространяется на граждан тех государств, которые приняли решение о запрете въезда граждан Российской Федерации и аресте активов граждан Российской Федерации по мотиву причастности граждан Российской Федерации к нарушениям прав человека”. Хороша и поправка Лугового: “Гражданин Российской Федерации, имеющий гражданство Соединенных Штатов Америки, не может быть членом или руководителем некоммерческой организации, осуществляющей политическую деятельность на территории Российской Федерации”. То есть теперь уже недостаточно клейма “иностранный агент”. Людмила Алексеева не сможет впредь возглавлять Московскую Хельсинкскую группу, если не откажется от американского гражданства.
Депутатов “можно понять”: с законом Магнитского их жизнь лишается смысла. Если нет права выезда и вывоза награбленного на Запад, тогда зачем жить? Они ведут себя сейчас как человек, ужаленный пчелой: крушат вокруг себя все подряд. Жало вонзилось в самое чувствительное место.
Поправка Лаховой – Афанасьевой, запрещающая усыновление российских сирот американцами, окончательно поставила все на свои места. Она войдет в анналы наряду с избиением младенцев царем Иродом и сталинской практикой наказания детей за мнимые грехи отцов. Если и она не подействует, остается, как в гестапо, пытать детей, покуда Америка не отменит закон Магнитского.
Депутаты, голосовавшие за нее, добровольно отказались от звания цивилизованных людей. Они могут теперь смело опускаться на четвереньки и хлебать из корыта, наполняемого кремлевскими провиантмейстерами. Эволюция на них закончилась и пошла вспять.
Корреспондент PublicPost Алиса Иваницкая отловила в коридоре Думы лидера фракции “Справедливая Россия” Сергея Миронова и задала ему вполне естественный вопрос:
– А вы в аду гореть не боитесь?
– Что? – переспросил Миронов.
То есть эти адепты казенного православия, не только не боятся Страшного Суда, но и не понимают, о чем их спрашивают. Воистину, как сказал Джонатан Свифт, “веры нашей достаточно лишь для того, чтобы возненавидеть наших ближних, но не для того, чтобы их возлюбить”. (“Мысли о разных предметах, до морали и забавы относящихся”. Собрание сочинений в 3 тт. Т. 3. М.: ТЕРРА. 2008. С. 288. Перевод М. Беккер.)
Против чадоненавистнической поправки во всей Думе проголосовало только 17 человек, из них 16 эсеров и один единорос – Борис Резник, которого в соцсетях многие за это назвали порядочным человеком. Но когда на голосование был поставлен весь законопроект включая поправку, голосовавших против оказалось всего четверо: Дмитрий Гудков, Валерий Зубов, Сергей Петров и Илья Пономарев (все – СР). 400 человек проголосовали “за”.
Куда же делись остальные несогласные?
Агеев, Ильковский, Михеев и Ушаков из фракции СР благополучнейшим образом проголосовали “за”. Остальные, в том числе Оксана Дмитриева и хваленый Борис Резник, целомудренно не голосовали вовсе. Елена Мизулина (СР) не голосовала ни по поправке, ни по закону целиком. Лидер фракции Сергей Миронов не голосовал по поправке, а по проекту в целом проголосовал “за”. Еще двое – Максакова-Игенбергс (ЕР; она была за поправку) и Пахолков (СР) – воздержались.
Вот эти воздержавшиеся и не голосовавшие, по-моему, гаже откровенных негодяев. Потому что маскируются под приличных людей. Возможно, одним из следующих плодов деятельности Думы будет закон о внесении результатов поименного голосования в перечень сведений, составляющих государственную тайну.
В среду, после того как закон был принят во втором чтении и несколько высоких должностных лиц высказались против поправки Лаховой, наблюдатели, ожидая назначенной на четверг пресс-конференции Путина, разделились на два лагеря: оптимисты считали, что президент вполне может сыграть роль доброго следователя, и гадали лишь о том, как будут спасать лицо депутаты; пессимисты не сомневались, что президент поправку одобрит.
Последние оказались правы. Путин безоговорочно поддержал поправку и “категорически не согласился” с теми, у кого иное мнение.
О драконовской поправке его спрашивали трижды, потому что оставалась недоговоренность. Когда корреспонденту “Эха Москвы” надоели рассуждения, она спросила прямо: вы подпишете закон? Путин ответил:
Я его не видел пока. Я деталей не знаю. Я текста не видел. Мне надо его посмотреть. И я буквально сегодня или завтра постараюсь это сделать. Но в зависимости от того, что там написано, я приму решение.
Поправка Лаховой занимает 16 строк. И глава государства не удосужился ознакомиться с ее текстом, по поводу которого вот уже несколько дней кипят страсти, состоялись акции протеста и задержания? Не верю.
В ответах Путина на вопросы о поправке много демагогии и лжи.
…когда преступления в отношении усыновленных российских детей совершаются, чаще всего американская Фемида вообще не реагирует и освобождает от уголовной ответственности людей, которые явно совершили уголовное деяние в отношении ребенка.
Это не так. Почти все они получают реальные сроки. Просто иногда бывает, что обвинение оказывается профессионально несостоятельным. Именно это произошло в деле о гибели маленького Димы Яковлева. Виновный в смерти мальчика приемный отец не оправдан и не освобожден от ответственности. Но прокурору, которая рассчитывала на досудебную сделку и потому не подготовилась к судебному следствию, не хватило аргументов.
Российских представителей фактически не допускают, даже в качестве наблюдателей, на эти процессы… Вы считаете, это нормально? Что же здесь нормального, если вас унижают? Вам это нравится? Вы садомазохист, что ли?
Судебные заседания в США открыты для публики, в том числе и для представителей российского правительства. Чтобы участвовать в процессе, надо иметь адвокатскую лицензию соответствующего штата. Я слежу за каждым подобным процессом и ни разу не видел информации о том, что адвокат, представляющий интересы правительства РФ, не был допущен к процессуальным действиям.
Мы заключили сейчас, недавно заключили, между Госдепом и МИДом соглашение по поводу того, как и что могут делать представители России в ходе возникновения этих кризисных или конфликтных ситуаций. Что на практике получилось? На практике оказалось, что эта сфера деятельности отнесена американским законодательством на уровень штата. И когда наши представители приходят, для того чтобы исполнить свои обязанности в рамках этого соглашения, им говорят: “А это дело не федеральных властей, а штатов, на штатном уровне у вас никаких соглашений нет. Идите в Госдеп. С кем вы там заключали соглашение, с тем и разбирайтесь”. А в федеральных органах власти Соединенных Штатов отсылают на уровень штатов. И зачем такое соглашение? “Дурочку включили” просто, и все.
Нет, это вы включили дурочку. Подписывая соглашение, вы должны были иметь в виду, что вопросы опеки и усыновления – юрисдикция штатов. Неужто в МИДе не нашлось ни одного эксперта, который знает, что Госдеп ничего не может приказать властям штата? Если так, такие МИДы надо выбрасывать на помойку.
И наконец, про заключенных, которые, по сведениям Путина, томятся в тюрьме Гуантанамо в средневековых кандалах. Президент у нас еще не стар, но уже забывчив. Дерзну напомнить ему: когда американские следователи не нашли состава преступления в действиях российских талибов и началась процедура их депортации в Россию, этому сопротивлялись до последней возможности как они сами, так и их родственники в России. Один из них писал матери, что условия в тюрьме Гуантанамо лучше, чем в самом лучшем российском санатории. А когда депортация все же состоялась, им вменили в вину незаконный переход границы (не из-за границы в Россию, а из России за границу), наемничество и участие в преступном сообществе и посадили отнюдь не в санаторий.
Президент оставил себе лазейку на крайний случай: он может не подписать закон, когда наконец его прочтет. Ему могут не понравиться формулировки. Но дело не в формулировках, а в принципе. Против принципа Путин нисколько не возражает.
В мире немало стран, в которых международное усыновление запрещено. Но нигде оно не запрещено по таким мотивам. Все, кто голосовал за поправку Лаховой, достойны списка Магнитского. Россия – участник Конвенции ООН о правах ребенка, в преамбуле к которой сказано: “…ребенку для полного и гармоничного развития его личности необходимо расти в семейном окружении, в атмосфере счастья, любви и понимания”. А статья 21 посвящена праву ребенка на усыновление. 400 депутатов, голосовавших за поправку, и сенаторы, которые проголосуют за нее, – злостные нарушители этого права.
Владимир Абаринов, Grani.RU
Итоги недели. Раздели как луковку
Будь я на месте орла нашего, Владимира Владимировича, я бы сделал сейчас хороший втык как пиарщикам, так и спецам из Администрации. Они так торопились сделать гадость американцам, протащить через Думу вполне людоедский закон в качестве ответа на «Закон Магнитского», что забыли: главным событием недели должна была стать пресс-конференция отца нации с подведомственными журналистами. В результате главным событием стало как раз голосование в Думе, которая во втором чтении приняла чудовищный законопроект, делающий российских детей-сирот заложниками отношений Москвы и Вашингтона. Суть происходящего предельно ясна. Вы запрещаете нашим палачам и коррупционерам (а в перспективе, может быть, и нам, народным избранникам) пользоваться радостями жизни в США, а мы в отместку запретим вам усыновлять наших сирот. Смотрите теперь, ревнители демократии, как наши больные дети будут медленно умирать в детдомах. Как очень точно заметил Сергей Пархоменко, это — логика поведения какого-нибудь африканского царька, когда на его режим накладывают санкции. В ответ он запрещает все миротворческие и благотворительные программы. Вы, странные белые люди, которым почему-то важно лечить детей от полиомиелита и глаукомы, сидите и смотрите теперь, как они мучаются и умирают. Мне-то, царьку, на них глубоко плевать.
Не берусь судить, какой именно хитрый план придумали те, кто организовал эту мерзость. То ли дать возможность Путину «симметрично» ответить Обаме, который говорит, что «Закон Магнитского» рожден в Конгрессе, которому президент не может приказывать. Вот и у меня, отвечает Путин, тоже безбашенные парламентарии, очень эмоциональные, так что ничего поделать не могу. Ты, Барак, лучше их не зли, а то они ядерную войну начать могут.
То ли хотели продемонстрировать городу и миру, что правительство в России — единственный европеец. Который в лице В.В. Путина в последний момент прекратит этот бред.
Однако все эти циничные расчеты провалились. Униженными и оскорбленными почувствовали себя слишком многие. В том числе и те, кто обычно задавал вопросы, одобренные Администрацией. В результате путинская пресс-конференция, которую кремлевцы «на голубом глазу» именовали главным политическим событием года, распалась на две никак не похожие части. Одна — вполне характерная для путинского общения с журналистами. Нечто среднее между «Полем чудес» («передайте, пожалуйста, привет моей дочери») и ходоками, которые клянутся главному начальнику в вечной любви и по поручению региональных или министерских боссов клянчат каждый свое. Кто изменений в системе дотаций для сельского хозяйства, кто продления запрета для иностранных пилотов работать на российских авиалиниях.
Но была и другая часть, не имевшая ничего общего с бессмысленной слюнявостью «блондинок» обоих полов. Коллеги из московских и зарубежных СМИ упорно били в одну точку, спрашивая Путина, понимает ли он, что, воюя с американским Конгрессом, Дума убивает русских детей; сколько сирот усыновили сами авторы законопроекта; почему за несколько лет так и не удалось разобраться с «делом Магнитского». Его спрашивали об этом восемь раз. А кроме того требовали объяснить, почему сидят в тюрьме задержанные по событиям 6 мая. Не ведет ли созданная система власти страну к застою. И тут Путин поплыл. Он продолжал уверенно говорить. Но в речах его вдруг появилась некая странность. Человек, который с легкостью необыкновенной оперирует десятками цифр, человек, который знает все — от стоимости участия России в ВТО до даты конца света — вдруг решительно теряет интерес к группе вполне определенных тем. Путин (по его словам) оказывается «не в курсе» «дела Магнитского», он практически ничего не знает о расследовании событий 6 мая. Да что там уголовные дела, он даже скандальный законопроект не читал. Знает только, что депутаты перевозбудились от того, что американские власти не допускают российских представителей до судов, где разбираются дела о нарушениях прав приемных детей из России.
Если бы я хоть секунду верил, что глава государства говорит правду, можно было бы констатировать у Путина серьезную психологическую травму, при которой неприятная информация как бы вытесняется из сознания. Все помнит, а неприятного, вызвавшего настоящий шок, не помнит вовсе. Ни про сирот, ни про Магнитского, ни про 6 мая…
На самом-то деле он все прекрасно помнит. Просто выяснилось, что кроме «я не курсе» и «у вас в Гуантанамо узников мучают» главе государства сказать решительно нечего. За показной уверенностью — полная пустота. Всего минут сорок профессиональной работы на почти пять часов бессмысленной болтовни. И результат поразительный: посмотрите, он не меньше десяти раз сказал «я не в курсе». Этого короля оказалось раздеть так же легко, как очистить луковицу. Для этого надо хоть на секунду почувствовать себя человеком и возмутиться…
Путин стал старше и опытнее. Его первая за последние четыре года пресс-конференция прошла в свободном, явно не расписанном заранее общении с сотнями журналистов. Среди них были представители ведущих отечественных и российских СМИ, зарубежные корреспонденты, гости, преимущественно женщины, из достаточно удаленных мест России.
Было очевидно, что нет таких вопросов, которых бы Путин боялся. Двенадцать лет повседневного ручного управления огромной страной позволяют ему без напряжения отвечать на вопросы огромного тематического диапазона. Шла ли речь о Северном морском пути, о любительской рыбалке в Астрахани, о животноводстве в Калмыкии или новейших электоральных проблемах Дагестана, Путин неизменно показывал достаточно глубокое знание предмета — по крайней мере, в той степени, которая определяется жанром пресс-конференции.
Трансляция, которую три государственных телеканала вели из Дома международного сотрудничества на Красной Пресне, началась с сюрприза: Путин не опоздал ни на секунду. Он начал с цифр, которые должны были подтвердить, что правление его проходит для России очень успешно. Опытному оку был заметен легкий статистический мухляж: одни данные довались за два года, другие за четыре, третьи за весь 12-летний период и даже в сравнении с началом 90-х. Все вместе они создавали картину неуклонного процветания.
Потом начались вопросы, и к славным цифрам уже не возвращался даже сам Путин. Если не считать нескольких отчетливо глупых провинциальных дамочек, все еще помешанных на непреодолимой путинской гиперсексуальности, то настроение журналистов было не только достаточно профессиональным, но и вполне безбоязненным. Тон задали Ксения Соколова, представлявшая интернет-журнала «Сноб», и корреспондент «Аргументов и фактов» Александр Колесниченко. Не смягчая выражений, даже не пытаясь понравиться Путину понятливостью и любезностью, они назвали готовящийся «Закон Димы Яковлева» чудовищным и людоедским, прямо обвинив Думу в том, что не просто малые дети, но самые несчастные и беспомощные из них стали жертвами в политической борьбе.
Путин подготовился к таким вопросам. Его ничуть не смутили жесткие слова. Он тут же выбросил свои заготовки. Вот его доводы. Первый: опросы общественного мнения показали, что подавляющее большинство россиян «негативно относятся» к зарубежному усыновлению наших детей. Второй: в Америке многие наши дети страдают и гибнут, но «американская Фемида совершенно не реагирует на преступления против российских детей, то есть в судах их считают детьми второго сорта. Третье: «нас (имеются в виду представители посольства РФ в США. — В.Н.) не пускают в суды не только в качестве участников процесса, но и в качестве наблюдателей».
Отвечая Соколовой, которая первой взяла в руки микрофон, Путин был достаточно категоричен и агрессивен. Реакцию Госдумы на принятый в США «Закон Магнитского» он назвал вполне оправданной. Про Белый дом сказал, что «они пытаются остаться в прошлом» и что нападки их ничем с нашей стороны не спровоцированы. Не пожалел гнева, говоря о секретных тюрьмах в Гуантанамо и других местах. При этом с огромным возмущением отозвался об узниках, которых там американцы без суда и следствия содержат в наручниках и кандалах. И все это закончил на высокой ноте: «Если бы у нас хоть что-нибудь такое было! Сожрали бы с потрохами! И они нам еще указывают!».
Казалось бы, все ясно. Но Александр Колесниченко, задававший второй вопрос, вновь вернулся к «Закону Димы Яковлева». И вновь в тоне предельно требовательном. Тут Путин чуть подправил акценты. Американских усыновителей он уже не честил, но благодарил за гуманность и отзывчивость. Рассказал, и очень благостно, «о моем друге и бывшем коллеге», некогда канцлере ФРГ г-не Шредере, который усыновил двух детей из России. О судьбе же самого законопроекта, который накануне «на ура» прошел в Думе второе чтение, Путин высказался чуть осторожнее. В том смысле, что там еще «много нюансов», но в целом претензий быть не может.
Потом к этой теме Путина возвращали еще не раз. И с каждым новым вопросом он находил новые красивые детали. Так, выяснилось, что собственно текста готовящегося закона, который грозит взорвать американо-российские отношения, наш президент просто еще не читал. А откуда про него узнал? Помощники растолковали на пальцах? «Единая Россия» пересказала по телефону? Это осталось за бортом.
Но и это не всё. Путин рассказал, что на пути у «закона Димы» есть серьезные препятствия. У нас есть международные обязательства. До сих пор действует российско-американское соглашение о порядке усыновления, и расторгнуто оно может быть не раньше, чем через год. И «с экспертами в нашем МИД» надо посоветоваться. Почему Госдума, где имеется специальный комитет по иностранным делам, сначала принимает закон, а потом советуется — тоже осталось непроясненным.
Но в целом Путин не оставил сомнений в том, что закон будет им подписан. Туманные намеки на вероятность каких-то гуманных вмешательств перемежались репликами в ярком стиле молодого Путина: «Если (американцы) плюнули — надо отвечать!», «Это не наш выбор, они нас спровоцировали!», «Они сами по уши в одной консистенции, а на нас переваливают!» и т.п.
Что Путин прибегает к сознательным искажениям фактов и цифр легко и охотно, признают даже те, кто искренне считает его гигантом мысли. Как бы, когда бы и кому бы Путин ни лгал на голубом глазу — все это считается ложью во спасение. И не вообще, а конкретно: во спасение Отечества от врагов внутренних и внешних.
Враньем чуток попахивало во всех ответах. Но если выделить ложь с большой буквы, то можно вычленить три момента в пресс-конференции. Это когда речь шла о больных детях в России. Когда приводились доводы типа: а у них что — не воруют? Когда доказывалось, что домашний арест подруги бывшего военного министра в 13-комнатной квартире со священником и домработницей — это точно та же безупречная юридическая справедливость, что и содержание в тюрьме за молчаливое присутствие «спиной» на пленке неведомого содержания.
И особенно: когда Путин доказывал, что он «четыре года не был во главе государства» и потому не мог оказать ни малейшего воздействия на суды при второй посадке Михаила Ходорковского. Путин завершил эту свою речь репликой просто блистательной: «Придет время, и Михаил Борисович выйдет из тюрьмы. Тут (в суде над МБХ. — В.Н.) нет политики. Он что, был депутатом? А когда выйдет, так дай бог ему здоровья и счастья!».
Если отмести банальности, которыми изобилуют пресс-конференции едва ли не каждого значительного лица, то внимания заслуживают следующие информационные моменты.
Первое. Французский актер и «мой друг» Депардье может получить паспорт российского гражданина «в тот день, когда захочет».
Второе. Российская позиция по Ливии (при президенте Медведеве) была ошибкой.
Третье. Скандальный фильм про бывшего грузинского депутата, ставший предлогом для ареста многих оппозиционеров, был снят не ФСБ и не усилиями провокаторов-агентов, но «совершенно случайно».
Четвертое. «Рано или поздно я оставлю этот пост (президента РФ) так же, как я оставил его четыре года тому назад».
Пятое. Сам Путин, представьте, до сих пор «не знает подробностей» того, что произошло с убитым в Бутырской тюрьме юристом Сергеем Магнитским. Не было времени полюбопытствовать.
Пятое. Путин — тот наш президент, который сам никогда не уйдет.
Уже к исходу второго часа на лице Путина появились следы усталости, но тут кто-то задал робкий вопрос о здоровье, и Путин, взбодрившись, ответил привычным «Не дождетесь». Он действительно уверенно держал себя в руках еще два часа, хотя становился все лаконичнее и умиротвореннее. Ничего странного: человеку 60, а ему еще править и править.
Если вам попадется на глаза текст этого интервью, вы легко обнаружите места притаившейся лжи. Там рядом такие пометки: «Скажу вам откровенно». Или: «Мне тут незачем врать». Или: «Честно говоря». Их не много и не мало. Для данного лидера — в меру.
ВЛАДИМИР НАДЕИН ej.ru