В понедельник вечером в федеральном суде Южного округа Нью-Йорка завершились выступления защиты российского летчика Константина Ярошенко и еще трех человек, обвиняемых в заговоре с целью контрабанды крупной партии кокаина в Соединенные
Штаты. Ярошенко был задержан американскими спецслужбами 2 июня 2010 года в Либерии и доставлен в США. Вместе с ростовчанином, владельцем транспортной компании «Роставиа», на скамье подсудимых оказались трое африканцев – уроженцев Нигерии, Ганы и Сьерра-Леоне – Чигбо Уме, Натаниэл Фрэнч и Кудуфи Мавуко. Все они обвиняются в том, что приняли участие в заговоре с целью перевозки кокаина из Латинской Америки в Либерию с последующей достакой части этого груза в США.
Во время судебного процесса, продолжающегося уже четвертую неделю, присяжным были продемонстрированы многочасовые аудио- и видеозаписи переговоров с участием обвиняемых, сделанные негласными агентами спецслужб США в Монровии (столице Либерии), Киеве и других точках. Из этих записей явствует, в частности, что Ярошенко на встрече 5 марта 2010 года в Киеве признал, что он понимает, что речь идет о заговоре с целью транспортировки крупной партии наркотиков. Он также говорил о своем намерении доставить полторы тонны кокаина в Россию.
Позднее, на встрече 13 мая 2010 года в Монровии, куда Ярошенко приехал, по сведениям прокуратуры, специально для того, что бы заключить сделку, российский пилот запросил за перевозку из Южной Америки в Либерию пяти тонн кокаина 4,5 миллиона долларов. Значительную часть этой суммы – 3 миллиона долларов – Ярошенко хотел получить авансом – на случай, если его арестуют и «его семье понадобятся деньги на жизнь».
Прокурор Рэнделл Джексон в понедельник продемонстрировал присяжным документ, который он охарактеризовал, как подписанный Ярошенко «контракт» на участие в заговоре.
Позиция защиты Ярошенко
Однако адвокат россиянина Ли Гинсберг заявил, что это был всего лишь документ о передаче в собственность Ярошенко самолета Ан-12, припаркованного на небольшом аэродроме в Монровии. По версии защиты, участие российского пилота и бизнесмена в этой истории началось с того, что тот «невинно» откликнулся на объявление о продаже этого самолета. Продавцом оказался тайный агент Управления по борьбе с наркотиками (DEA) США Патрик Маккей, которого адвокат Гинсберг охарактеризовал как «наемника». (Маккей, давая показания, признал, что он работал в международной компании Executive Solutions, которую сам он назвал «частной военной организацией»).
Маккей вел с Ярошенко переговоры о продаже самолета более полугода, записывая их на пленку. Однако, по словам Гинсберга, самолет был в нерабочем состоянии, и на его ремонт требовалось около 900,000 долларов, которых у Ярошенко не было. Тогда, заявил в суде адвокат, еще один тайный агент DEA, Спирос Игнатиядос, работавший под именем Набиль Хадж и выдававший себя за ливанского финансиста, передал ему этот самолет за символическую сумму – 1 евро. По версии Гинсберга, это было частью игры, в которую тайные агенты американского антинаркотического ведомства всячески пытались завлечь Ярошенко.
Гинсберг неоднакратно подчеркивал, что у его подзащитного не было готового к полету самолета, и поэтому он не мог совершить того, в чем его обвиняют – согласиться перевезти крупную партию наркотиков. Своим выступлением адвокат подводил жюри присяжных к мысли о том, что если не было самолета, не было и состава преступления, и они должны оправдать Ярошенко.
«Даже если господин Ярошенко и помышлял об участии в заговоре, у него не было такой возможности, так как у него не было самолета», – убеждал присяжных адвокат. Он также предупредил присяжных, что задача суда – «не определять, хороший человек господин Ярошенко или нет».
«Мы не выносим моральные оценки», – заявил адвокат, признав, что многое из того, что присяжные услышали на этом процессе, касалось «неприятных тем» – торговли наркотиками.
Позиция защиты других обвиняемых
При этом Ли Гинсберг в своем заключительном слове всячески пытался «отделить» своего подзащитного от других обвиняемых, чьи адвокаты выбрали, по оценкам судебных наблюдателей, достаточно необычную защиту. Адвокаты Уме, Фрэнча и Мавуко не скрывали, что их клиенты в прошлом занимались контрабандой и распространением наркотиков. Чигбо Уме провел 6 лет в американской тюрьме за перевозку кокаина и вышел на свободу лишь в 2005 году. Фрэнч и Мавуко, по данным обвинения, в 2008 году участвовали в транспортировке в Африку 2,4 тонн наркотиков на корабле Blue Atlantic.
Стратегия адвокатов этих обвиняемых заключалась в том, что они отрицали намерение своих подзащитных доставить наркотики в США. По словам Айвана Фишера, адвоката Уме, его клиент, отсидев срок в американской тюрьме, считал риск доставки наркотиков в США слишком высоким и ни в какую не соглашался участвовать в заговоре, целью которого была контрабанда наркотиков именно в Америку. Фишер заявил, что тайные агенты и осведомители DEA, среди которых был Фомба Сирлиф, сын президента Либерии, возглавляющий Агентство национальной безопасности этой страны, от начала и до конца направляли этот заговор и «искусственно вплели в него Соединенные Штаты», потому что иначе у них не было бы оснований для ареста обвиняемых. Фишер также указал на ряд противоречивых деталей в показаниях свидетелей обвинения, заявив, что история с планом доставки наркотиков в США не выглядела убедительной, и что его подзащитный – Уме – ей с самого начала не верил.
Во время судебного процесса один из свидетелей обвинения агент DEA Эрик Стауч признал, что тайные осведомители этой службы, участвовавшие в этой операции, убеждали подозреваемых контрабандистов согласиться с тем, что часть партии наркотиков будет переправлена в США. Американские законы оговаривают, что проведение следственных действий за пределами страны возможно лишь если преступная деятельность создает непосредственную угрозу безопасности Соединенных Шатов.
Адвокаты других подсудимых утверждали, что все представленные обвинением аудио- и видеозаписи демонстрируют лишь то, что велись многочасовые дискуссии о заговоре с целью контрабанды наркотиков в США, но что их клиенты так и не согласились на свое участие в этом заговоре.
«Судят не по словам, а по делам»
Такую точку зрения разделяет и защитник Ярошенко.
«Обсуждение само по себе не является преступлением», – подчеркнул в суде Ли Гинсберг.
«Обычно считается, что чем быстрее суд присяжных примет решение, тем выше шансы того, что это решение будет оправдательным, – сказал Гинсберг журналистам по окончании заседания суда в понедельник вечером. – Но я надеюсь, что присяжные потратят время на то, что бы еще раз прослушать представленные обвинением записи, и тогда они оправдают господина Ярошенко».
Во вторник утром с заключительным словом выступит обвинение и, как ожидается, попытается развеять сомнения в виновности подсудимых. Затем судья Джед Рейкофф проинструктирует 12 присяжных заседателей, и те удалятся на совещание для вынесения вердикта.
Свое выступление в понедельник утром прокурор-афро-американец Джексон начал, произнеся несколько слов по-русски.
«Судят не по словам, а по делам», – с сильным акцентом произнес он. Прокурор имел ввиду то, что обвиняемые затратили немало времени и средств на подготовку заговора. В частности, указал он, Константина Ярошенко специально летал из Ростова в Киев и оттуда в Монровию, «хотя этот город и не славится своими туристическими достопримечательностями».
Адвокаты ухватились за русскую фразу, произнесенную прокурором, указывая, что их подзащитных судят как раз не за дела, а за слова: дальше разговоров о контрабанде наркотиков дело так и не пошло. Однако, по американским законам обвиняемый может и не совершать никаких преступных действий: для признания вины достаточно лишь заявления о готовности нарушить закон, даже если оно сделано в разговоре с тайным агентом или осведомителем спецслужб. Завершая свое выступление в понедельник, прокурор Джексон отверг идею адвокатов о том, что их клиенты попали в ловушку, не зная, что часть наркотиков, о доставке которых они вели переговоры, предназначалась для американского рынка.
«Эти обвиняемые – не дети, – сказал Джексон. – Все они сделали в своей жизни преступный выбор и должны заплатить за это по-взрослому».