“Двушечкой” наша теократия, возглавляемая Хранителем веры во все допотопные (то есть советско-имперские) ценности гениалиссимусом Путиным В.В., не обойдется. Мракобесие и фанатизм вернули нас аккурат в ту самую точку пространства, которую Андрей Тарковский изобразил в “Андрее Рублеве”.
В Воронежской губернии местные клерикалы из якобы светской администрации, где у них трудится коллективный Балда, с подачи попов и чертей запретили праздновать день Ивана Купалы, дабы языческая дата не затмила парочку престольных праздников.
Вы думаете, что они посылали по лесам омоновцев (вместо дружинников) ловить ищущих разрыв-траву и прыгающих через костры? Нет. Просто издали указ. Так их и послушали. Здесь поперек дороги самодержавию и православию стоят не бедные тщедушные девочки в балаклавах с любительскими стишками, а настоящее большое искусство: Гоголь и Блок с его знаменитым стихотворением. Христос скорее пошел бы читать Гоголя и Блока, чем глупые административные предписания.
Почему в Германии никто не пытается отменить Вальпургиеву ночь или не пускать туристов на Брокен? Потому что с “Фаустом” Гете шутки плохи. Ни один администратор не станет так подставляться.
Искусство, великое русское искусство, спасает нас от куртизанов, шарлатанов, сатрапов и держиморд. Спасало от Николая I, от Аракчеева, от Бенкендорфа. От Путина тоже спасет.
Единый, как шпицрутен, учебник истории еще варится где-то на кремлевской кухне, но на пути этой лживой казенщины уже стоит старая, добрая, злая Таганка, переехавшая в Большой. Великий Любимов заглянул в этот навязший у всех в зубах проект своим острым таганским глазом и поставил “Князя Игоря”, разнеся в пух и прах не только будущее пособие, но и официозную трактовку “Слова о полку Игореве”. Теперь стало совершенно очевидно, что автор был человек подневольный, служивый, ангажированный. А Любимов – птица вольная.
Самое интересное в технологии – это то, что он построил строптивый коллектив Большого, как строил когда-то свою Таганку. Ему, видно, тоже надоело слушать всхлипы о затравленной России, окруженной половцами, американцами, натовцами, поляками, Магнитским, Браудером, Невзлиным, Ходорковским и прочими врагами.
Кстати, для Большого это не первый политический спектакль, на фоне которого “Дети Розенталя” – это невинная шалость. Впервые пересмотром традиционной версии русской истории в Большом занялся в 1993 году гениальный Ростропович. Он поставил “Хованщину” как раз после октябрьского путча так называемого “парламента” (сегодня таковой “парламент” египетские военные, кажется, загонят в Сахару, и правильно сделают). В роли Хованского все отчетливо увидели Руцкого, тогда как реформатор Петр читался как реформатор Ельцин. Раскольники оказались тупыми и невежественными фанатиками, и их скиты горели, как Белый дом. Была же охота бросаться в огонь за древнее советское варварство, в знак протеста против прогресса и вестернизации. Вольному – неволя, а советским шахидам – рай, где в качестве гурий подвизаются ведьмы типа Землячки, Инессы Арманд, Ларисы Рейснер и прочих комиссарш.
У Любимова еще круче. Агрессор-то, оказывается, Игорь, одержимый маниакальной идеей “испить шеломом из Дона”, а вовсе не половцы. Много у нас было охотников помыть сапоги в Индийском океане, на Тихом – закончить свой поход; завоевать Индию вместе с Наполеоном, чем так увлекся Павел I; завоевать Абхазию с Гаграми и Сухуми (морская вода там вкуснее сочинской); зачерпнуть миску воды из Терека, помыть гусеницы танков в Днестре, захапав часть Молдовы; поплавать в Японском море и позагорать на чужих островах; пособирать бруснику в финском Выборге.
Именно таков Игорь, этот Жириновский-Шаманов средневековой Руси. Пока вменяемые князья тихо сидели у себя дома, он полез в чужие степи искать врагов Отечества. И нашел: вместо овчарни попал на псарню. Половцы прямо-таки упали с Луны и его взяли в плен. Заметьте, не убили, не мучили, а кормили, развлекали, а его сына, который был умнее отца, женили на дочери самого Кончака. Ему даже предлагали свободу с одним условием: больше не озорничать на чужой территории. Но князь с упертостью робота твердил одно: “И на тебя ударю вновь”. То есть: “Я советский человек и на сделку с классовым врагом не согласен”.
Язычник Кончак умнее и великодушнее этого христианина. Недаром христианство представляется половцам чем-то вроде жуткого, давящего и стилизованного то ли креста, то ли даже электрической твари с планеты Тантра из “Туманности Андромеды” Ефремова – во всю сцену. И сразу вспоминаешь, как силой крестили новгородцев, загоняя в Волхов, как топили Перуна.
Что до той части народа, которая тяготеет к Игорю, то она состоит из “уракающих” воинов, толпы “поклонников”, рвущих на груди рубаху “за наши вотчины, за власть Советов”; странного мужика, сильно смахивающего на Минина или Сусанина (“Славься ты, славься, наш русский: царь, князь, Сталин, Путин etc.”) и плаксивых баб, обожающих всяческую власть. Ярославна же подозрительно похожа на Родину-мать в ватнике и платке, вопрошающую, записался ли ты добровольцем.
Похоже, что эта часть народа побывала и в ГУЛАГе, и на похоронах Сталина. Да, талант Юрия Петровича Любимова вечен и не знает временных границ. Зря “таганцы” с ним поссорились, он-то гений, а за них никто и полушки теперь не даст. На сцене два вида плясок: половецкие и соловецкие. Соловецкие – страшнее. Кстати, в золотой ельцинский век в Малом давали Солженицына – “Пир победителей”. За неуважение к Красной армии придется запрещать и его книги. Там тоже были соловецкие пляски победителей-смершевцев, а честные советские офицеры помогали бежать лейтенанту РОА и его сестре. Представляете себе такой спектакль при Путине? Но пьесу ведь при наличии интернета не сотрешь.
Пишите свои учебники и свои запреты, портите бумагу. Супротив настоящего искусства это будет как плотник супротив столяра. Искусство всегда размазывало государство по стенке. “Руками ешьте даже суп, но с музыкой – беда такая – чтоб вам не оторвало рук, не трожьте музыку руками” (Андрей Вознесенский).
Валерия Новодворская Грани РУ
Чекистский крюк и Курская дуга
В дни юбилея Курской битвы президент Путин снова высказался по поводу единого учебника истории. По его мнению, должен существовать некий канонический текст, а уж учителя могут знакомить учащихся и с другими версиями событий. Получается как в церкви: существуют священные тексты и их каноническая интерпретация, а тот, кто толкует их иначе, объявляется еретиком и подвергается гонениям. Видимо, учителям придется поступать так: сначала изложить “правильную” версию событий, а потом обрушить праведный гнев на “фальсификаторов истории”.
Конечно, какое-то представление о позиции “фальсификаторов” школьники получат, пусть и в крайне извращенной форме. Неслучайно в Советском Союзе были популярны книги, посвященные критике западной буржуазной историографии, поскольку из них можно было почерпнуть хоть какие-то сведения о работах немарксистских историков и мыслителей. Ну, а тех учителей, которые рискнут солидаризоваться с “фальсификаторами”, очень быстро попросят из школы убраться подобру-поздорову.
А вот о том, какой будет официальная каноническая версия в будущем школьном учебнике применительно к событиям Великой Отечественной войны, дают хорошее представление новые документальные фильмы, показанные в эти дни по Первому каналу. В первом из них – “И плавилась броня” – речь идет о знаменитом танковом сражении в районе Прохоровки 12 июля 1943 года. Во втором – “Операция “Послушники” – о деятельности Псковской миссии Русской православной церкви Московского патриархата на оккупированной немцами советской территории.
Документальными эти фильмы можно назвать только потому, что они не являются художественными. Никаких “документов” там нет, а есть только кадры кинохроники, уже много раз повторенные в других картинах, и столь же примелькавшиеся “говорящие головы” экспертов. Основной посыл обоих фильмов: Курская битва была выиграна прежде всего благодаря действиям советской разведки, вовремя выявившей замыслы врага по осуществлению операции “Цитадель”. Выходит, что победой на Курской дуге мы обязаны главным образом старшим коллегам дорогого Владимира Владимировича, бойцам невидимого фронта. Между тем в это утверждение верится с трудом. Ведь Гитлер многократно переносил начало операции “Цитадель” в период с середины мая до начала июля 1943 года, и очень трудно было не заметить столь длительной концентрации германских войск, точно так же, как и германское командование знало о сосредоточении основных сил Красной Армии в районе Курского выступа. Так что говорить о какой-то особой роли разведки тут не приходится. К тому же выясняется, что наиболее важные сведения, связанные с Курской битвой, были получены от англичан, поскольку они читали германские коды, а знаменитая “кембриджская пятерка”, шпионившая за союзниками, исправно передавала все в Москву.
В первом фильме утверждается, будто разведка заранее сообщила советскому командованию, что немцы собираются дать генеральное сражение под Прохоровкой, и благодаря этому 5-й гвардейской танковой армии удалось упредить противника. На самом деле немцы никакого сражения у Прохоровки не планировали, а 12 июля, когда армия генерала Павла Ротмистрова наносила контрудар, вообще не наступали под Прохоровкой и сравнительно легко отразили советское наступление. А вот командующий 5-й гвардейской танковой армией о противнике и местности, по которой предстояло наступать, имел весьма смутное представление, почему и понес очень большие потери в людях и технике. Об этих потерях в фильме сообщается, и довольно честно. Упоминается, что под Прохоровкой погибло более 10 тысяч красноармейцев и что армия Ротмистрова потеряла 390 танков (334 из них, замечу, безвозвратно). Но при этом ничего не говорится о том, что вместе с 5-й гвардейской танковой армией Ротмистрова под Прохоровкой наступала еще и 5-я гвардейская армия генерала Алексея Жадова. Это чтобы советское превосходство не выглядело слишком уж внушительным – две армии против трех эсэсовских дивизий.
А вот насчет того, сколько же под Прохоровкой потеряли немцы, никаких конкретных цифр не приводится. Утверждается только, что немецкие потери в людях и техники были очень велики и поэтому 2-й танковый корпус СС вынужден был отступить, так что победа под Прохоровкой осталась за танкистами Ротмистрова, что заставило немцев прекратить наступление на южном фасе Курского выступа. Однако на самом деле потери 2-го танкового корпуса СС за 12 июля известны достаточно точно – 792 погибших и пропавших без вести, 3 безвозвратно потерянных танка и 55 поврежденных танков и штурмовых орудий. Думаю, что соотношение потерь в людях и технике ясно дает понять, кто именно победил в сражении под Прохоровкой. И никуда корпус Пауля Хауссера не отступал, а вплоть до 16 июля вместе с другими соединениями группы армий “Юг” продолжал наступление.
На этом примере понятно, как будет поддерживаться каноническая версия истории Великой Отечественной войны. Если советские потери будут показываться близко к истинным, то о немецких потерях будут сообщать сильно преувеличенные данные. И наоборот: если будут называться правильные немецкие потери, то советские потери будут сильно преуменьшаться. И с помощью такого метода поражение легко можно будет превратить в победу.
О мелких огрехах, вроде того, что слова диктора об угоне советских людей на работы в Германию иллюстрируются кадрами, как немецкий солдат конвоирует двух пленных советских летчиц, а один из ветеранов, будто бы рассказывающий о Прохоровском сражении, оказывается, в то время сражался в составе 1-й танковой армии генерала Михаила Катукова, и говорить не стоит.
Фильм “Операция “Послушники” повествует о боевом содружестве двух сил, которые, по распространенному мнению, сегодня правят Россией: чекистов и церковников. Авторы фильма утверждают, что агенты НКВД из числа священнослужителей РПЦ смогли добыть крайне важные сведения о подготовке операции “Цитадель”. Речь идет о деятельности Псковской миссии, возглавлявшейся митрополитом Сергием (Воскресенским), а также епископа Василия (Ратмирова), от имени которого чекистами легендировалось создание в Куйбышеве мощной антисоветской организации “Послушники” из священнослужителей и верующих мирян.
Что конкретно имеется в виду, понять очень трудно, поскольку никаких документов не приводится (они, мол, до сих пор секретные), а комментарии экспертов оказываются очень невнятными. Цитируется только пара донесений от “Послушников” из Куйбышева и ответы им из Берлина. Если проанализировать эти донесения, то создается впечатление, что это не чекисты вели игру с абвером, а наоборот, абвер водил за нос людей Берии и Абакумова. Например, из Берлина запрашивали Куйбышев, сколько они смогут выставить боевых отрядов. Очевидно, немцы хотели дать понять советской стороне, что планируется наступление через Москву в Поволжье, которое и надо поддержать с помощью восстания. Но на самом деле наступление планировалось на Курск. А информация в Берлин о том, что эшелоны с танками через Куйбышев следуют на Москву, на умелую дезинформацию никак не тянет. От Куйбышева эшелонам в любом случае была дорога на Москву как главный железнодорожный узел Европейской части СССР. Вот оттуда они могли направиться либо на запад, под Смоленск (где будто бы, по легенде, и должно было быть главное советское наступление в кампанию 1943 года), либо на север, либо на юг.
А с Псковской миссией вообще непонятно. Даже если митрополит Сергий был действующим советским разведчиком, каким образом он мог что-то узнать о “Цитадели”? С тогдашним командующим группой армий “Север” фельдмаршалом Георгом фон Кюхлером он как будто не встречался. А даже если бы встречался, сомнительно, что германский фельдмаршал так вдруг начал рассказывать русскому митрополиту о важном военном секрете. То, что и Сергий (Воскресенский), и Василий (Ратмиров) давали подписку о работе на НКВД, никаких сомнений не вызывает. Но ведь и германские спецслужбы прекрасно знали, что немногочисленные уцелевшие в СССР митрополиты и епископы РПЦ находятся под плотным чекистским колпаком. И вряд ли они поверили бы, что епископ Василий может возглавлять настоящую подпольную организацию. А вот сотрудничеству с немцами такая подписка помешать не могла. Сексотом НКВД числился, например, небезызвестный Бронислав Каминский, создатель антикоммунистической “Локотской республики”, да и некоторые другие видные коллаборационисты.
А вот с главой Псковской миссии митрополитом Сергием, экзархом всей Прибалтики, вопрос гораздо сложнее. Вероятно, в первые полтора года войны он верил, что Германия войну выиграет и русская православная церковь как-то сможет сосуществовать с нацистами. Во всяком случае, его обличения Сталина, коммунистов и священников Московской патриархии, сотрудничающих с безбожным режимом, кажутся вполне искренними. В то же время миссия под руководством Сергия творила и истинно добрые дела – спасала от голодной смерти военнопленных, сирот и бездомных. Вполне возможно, что иной раз монахи в Пскове прятали партизан в монастырских пещерах, но они могли делать это не как советские агенты, а просто из христианского человеколюбия, спасая людей, преследуемых врагами. А вот насчет того, что с разрешения митрополита советские разведчики забрасывали на колокольню псковского монастыря антенну радиостанции, эксперты в фильме сообщают со ссылкой на такой “надежный” источник, как “говорят”.
Трагический конец Сергия, убитого по дороге в Ригу 29 апреля 1944 года, в фильме трактуется однозначно. Это месть гитлеровцев митрополиту за работу на советскую разведку и за отказ предать анафеме новоизбранного патриарха Сергия (Страгородского), своего большого друга. Тут надо оговориться, что от Сергия (Воскресенского) требовали только выйти из канонического подчинения Московскому патриархату, а сделать это митрополиту было крайне трудно, поскольку его миссия в этом случае оказалась бы некоей самозваной, никем не признаваемой церковной организацией. Он ограничился тем, что осудил избрание нового патриарха, совершенное с благословения Сталина.
Но в любом случае глава Псковской миссии был полезен немцам хотя бы в пропагандистских целях – из-за его влияния на православное население оккупированных территорий и возможности использовать его против московского патриарха. В любом случае его смерть ничего не давала немцам, зато явно была на пользу сталинской церковной политике, поскольку устраняла последнего митрополита, не подконтрольного советским органам госбезопасности. Немцы же никакой выгоды от смерти Сергия (Воскресенского) не получали, поскольку никакой равноценной фигуры для его замены они не имели. Наоборот, преемник Сергия, архиепископ Ковенский Даниил (Юзвьюк), в отличие от Сергия, согласно заключению оккупационных властей, был “принципиально против активной деятельности церкви в борьбе против большевизма”. Также отмечалось, что Даниил стар и политического интереса для Германии не представляет.
Известно, что митрополита убили люди в немецкой военной форме. Но это как раз скорее говорит против версии о германском следе. Если бы убийство совершили германские спецслужбы, они скорее переодели бы своих людей в гражданское, чтобы свалить вину на советских партизан или диверсантов. А вот партизанам, а тем более специально посланным из Москвы террористам был прямой смысл действовать в немецкой форме, чтобы население именно в немцах видело убийц популярного в народе пастыря.
Что ж, чекистам не впервые сваливать на других свои преступления. Рижский священник Николай Трубецкой вспоминал, что встретил в заключении советского партизана(или террориста), который признался ему, что участвовал в убийстве Сергия. Практически всех монахов и священников, входивших в состав Псковской миссии, после прихода Красной Армии ждал ГУЛАГ, куда их отправили по обвинению в коллаборационизме. И непохоже, что это сделали только для того, чтобы еще тщательнее законспирировать советских разведчиков.