Установлено: в последней неудаче с выводом в космос двух космических аппаратов – «Экспресс-МД2» и Telkom-3 виноват разгонный блок (РБ) «Бриз-М». Это – и «хорошая», и «плохая» новость одновременно.
Хорошая – потому что снимают «обвинение» с ракеты-носителя (РН) «Протон». Начиная с 2008 года и по наши дни, было запущено сорок восемь РН данного типа. Из них лишь четыре не долетели до цели. А плохая – потому что все четыре были связаны с отказом «Бриза-М».
Данный РБ является основным, специально сделанным под «Протон» «буксиром», способным «дотащить» спутник с низкой до геостационарной орбиты (ГСО). Есть, правда, еще ДМ, создававшийся под советскую лунную программу, но по ряду показателей он уступает «Бризу-М». Таким образом, связка «Протон» – «Бриз-М» начинает сильно проигрывать конкурентам из Китая, Европы и Америки как средство выведения космических аппаратов (КА) на ГСО.
Но последняя авария была всего лишь «каплей», которая, судя по всему, переполнила «бочку» терпения правительства, и так уже до краев наполненную чередой отказов российской ракетно-космической техники. За полтора года – семь неудач; потеряно десять спутников. Общий ущерб, нанесенный государству, составляет более двадцати миллиардов рублей, хотя по неофициальным подсчетам эта сумма достигает сорока пяти миллиардов. Хлынувшее «через край» терпение «верхов» и материализовалось в совещаниях, проведенных: в понедельник под руководством вице-премьера Дмитрия Рогозина, а во вторник – премьер-министра Дмитрия Медведева.
Тройной «корень зла»
Премьер извлек его из весьма удобренной финансами «почвы» российской космонавтики, о чем не забыл упомянуть на совещании. Говоря об отказах, он подчеркнул, что «…это положение складывается, несмотря на то, что мы с каждым годом вкладываем в развитие космической отрасли все более и более значительные средства. Напомню, что с 2012-го по 2015 год планируется вложить шестьсот пятьдесят миллиардов рублей».
Впрочем, по мнению руководителя направления аудиторско-консалтинговой группы «Уральский союз» Дмитрия Ширяева, «не в деньгах счастье». «Наиболее вероятная причина участившихся аварий, – отметил он в интервью «Независимой газете», – общая деградация отрасли. Машиностроение десятилетиями испытывает кадровый голод, а квалифицированный персонал стареет и вымирает. Подпитка же предприятий молодежью явно недостаточна… Поэтому можно предположить, что рост финансирования эффекта не даст. Эти меры уже запоздали. Ситуация вряд ли резко улучшится в ближайшие годы, несмотря на увеличение финансирования».
Медведев был несколько более конкретен в описании «корня зла», у которого, как он полагает, есть три «отростка»: «Первое – это устаревшая производственная база: 90% мощностей находится в эксплуатации более двадцати лет, их необходимо менять. Второе – это слабая электронная компонентная база, что является общей бедой для нашей промышленности, и для космической промышленности в том числе. Кроме того, наша ракетно-космическая техника не в полной мере обеспечена необходимыми конструкционными материалами, и это тоже проблема. Все это приводит к различного рода отказам на различных этапах эксплуатации.
Ну и третья проблема – кадровая: нехватка квалифицированных рабочих, старение научных и производственных кадров. Численность работников до тридцати лет в отрасли сейчас составляет двадцать с небольшим процентов – это реальная проблема».
Первая жертва «громов и молний» Медведева
Впрочем, по мнению экспертов, есть еще, как минимум, две серьезных проблемы в российской космической отрасли, приводящие к отказам уже, казалось бы, испытанной техники. Первая – это падение культуры производства, или элементарное несоблюдение технологической дисциплины. Вторая – «нецелевое использование» (как это называет глава Счетной палаты Сергей Степашин) средств, выделяемых на космическую деятельность.
Поскольку каждую из этих двух проблем трудно отнести к проявлению того, что теперь называют модным словосочетанием «системный кризис» (в самом деле – чтобы докручивать гайки на конвейере или не воровать, не обязательно менять стратегию национального развития страны), премьер заговорил о персональной ответственности за недавние аварии. «Нужно определиться, кто виноват в серии последних неудач, где были допущены просчеты, и в любом случае определить меру ответственности всех сопричастных к этим проблемам. Часть решений я приму сегодня»,– пообещал во вторник Медведев.
Трудно сказать, насколько отмеченная Степашиным проблема имела отношение к Центру имени Хруничева, где был изготовлен отказавший «Бриз-М», но первая (падение культуры производства и технологической дисциплины) очевидно, имела и непосредственное. Как признался сам глава Центра Владимир Нестеров в ходе совещания у Дмитрия Рогозина, отказ «Бриза-М» произошел из-за того, что «что-то» попало в трубопровод РБ.
В четверг эту же причину подтвердил и руководитель Роскосмоса Владимир Поповкин, сказав, что «произошло засорение магистрали наддува дополнительных топливных баков горючего «Бриза-М». Видимо, предвидя, что ему не избежать персональной ответственности за «серию последних неудач», Нестеров подал в отставку с поста главы Центра.
Без серьезной госприемки вновь не избежать поломки
Снятия, наказания… Да, неверное, без них никак не обойтись. Особенно если учесть, что быть руководителем космического производства – дело не только ответственное, но и весьма финансово вознаграждаемое. По словам Поповкина, у глав предприятий ракетно-космической отрасли зарплаты в разы выше, чем у него самого. Сойти с «капитанского мостика» такого предприятия значит лишиться весьма солидного заработка. Вот и дополнительный стимул обеспечить качественную работу вверенного тебе производства, чтобы не быть снятым с должности его «капитана».
Но это – из области «деструктивных» мер. А как насчет «конструктивных»? Предложены и такие. Одна из них – создать госкорпорацию Роскосмос по примеру Росатома. То есть изменить структуру управления отрасли. Вторая – ввести госприемку. Это – нечто подобное военной приемки в советские времена, когда на предприятиях были независимые от руководителей данных предприятий, но подчиняющиеся Министерству обороны военные приемщики. Если они замечали какие-нибудь недоработки в изделиях, или что-то, по их мнению, делалось «не так», то они имели право эти изделия не принимать или даже вмешаться в производственный процесс с целью исправления ситуации.
В соответствии с этим принципом, в рамках космической отрасли, как утверждает Владимир Поповкин, произойдет «создание независимой системы контроля качества, подведомственной Роскосмосу, выведение отделов технического контроля из подчинения начальников цехов, замыкание этих подразделений на заместителей руководителей предприятий по качеству, согласование назначений этих должностных лиц с Роскосмосом с тем, чтобы придать им максимальную независимость».
«Мы вводим 13 этапов контроля за созданием космической техники, – продолжил развивать эту мысль глава Роскосмоса (процитировано агентством Interfax). – На каждом этапе будем заслушивать должностных лиц, принимать решения, выдавать рекомендации. Это позволит хватать замечания не на этапе летно-конструкторских испытаний, а предупреждать их на более ранних этапах…» «Вообще, если говорить о переходе к системе управления качеством, – резюмировал Поповкин, – это переход от системы поиска ошибок к системе их недопущения».
По мнению Ширяева, создание госкорпорации Роскосмос прямого влияния на аварийность не окажет. А внешний контроль заказчика – по аналогии с военной приемкой – может дать лучший результат из-за независимости контролеров.
Идея госприемки вполне здравая. Есть, правда, одна проблема. О ней сказал главный редактор журнала «Новости космонавтики» Игорь Маринин. «Ведь приемщики (или контролеры – заместители руководителей предприятий по качеству), – отметил он, – должны быть людьми очень опытными и квалифицированными, чтобы компетентно произвести данную приемку. И к тому же они должны быть полностью финансово и административно независимы от руководства предприятия. Где вы сейчас таких найдете? Только если искать среди “старой гвардии”. Но сколько ее еще осталось?»
Рогозин: не повторяйте «вчерашний день» и не бойтесь мечтать
При всей важности совещания, проведенного у премьер-министра, то, которое прошло накануне у вице-премьера, представляется более важным и интересным с точки зрения вскрытия «системных», куда более глубоких причин кризиса, поразившего российскую космическую отрасль.
Без стратегической цели – нет развития, а альтернативой развитию может быть только застой. Его мы сейчас и наблюдаем в российской космонавтике. Попытка начать выход из застоя была сделана весной этого года, когда Роскосмос обнародовал «Стратегию развития космической деятельности России до 2030 года». «Голос Америки» уже писал об этой «сборной солянке» в статье «Как Россия Америку в космосе «обогнала». «Стратегия» включает в себя строительство и новой околоземной станции, и космического лифта, и космических электростанций, и полет космонавтов на Луну, да много чего еще.
Однако, по мнению Рогозина, эти «стратегические планы – разбросанные по полу зерна, которые неизвестно, прорастут ли». Он назвал все стратегические проекты Роскосмоса «вчерашним днем». И с этим трудно не согласиться.
Как еще можно охарактеризовать, например, самый «амбициозный» замысел этого ведомства из числа тех, которые оно намерено осуществить собственными силами, а именно – полет российских космонавтов на Луну? Ведь по сути это будет повторением «Аполлона», особенно с учетом того, что Роскосмос безусловно будет пытаться реализовать данный проект наиболее «экономным» способом. Даже если Россия отправит космонавтов на Луну в 2020 году, «Аполлону» к тому времени исполнится больше полувека.
Главная проблема космической отрасли заключается в том, подчеркнул Рогозин, что у нее нет стратегической цели. При этом вице-премьер совершенно правильно сформулировал условия для ее постановки. «Надо не бояться мечтать, – отметил он, – смотреть дальше, привлекать к работе молодых инженеров – казалось бы, фантазеров, но их проекты – это проекты завтрашнего дня». А «завтра» лежит только в «дальнем космосе», за пределами лунной орбиты.
Рогозин отметил, что переводит космическую отрасль на «ручное управление» (в авиации это называется «штурвальный режим»), при этом сам будет держать руки на ее «штурвале». Остается только пожелать, чтобы, с одной стороны, он поставил перед российской космонавтикой цель – «мечту», а с другой – сделал все возможное для ее достижения.
По материалам Юрий Караш VOA.GOV