Из Вены в Рим ехали на поезде. Всей семьей заняли купе. Упали на свои шмотки и уснули. Я лег на полу, подложив под голову пишущую машинку.
За последний месяц для нашей местечковой минской мишпухи это была седьмая страна.
Ехали всю ночь, а когда проснулись утром и бросились смотреть в окно, была уже Италия. Из холодного декабря в Вене мы попали в первую половину сентября в Минске. Природа в окне была уже другая, чувствовалось, что где-то рядом море, деньги назывались лиры и наш русский язык понимали не дальше нашего купе.
Какая это была странная жизнь. Я из самого Минска тащил с собой пишущую югославскую машинку с русским шрифтом. Моих родственников этот дополнительный предмет багажа раздражал. Нужно было о нем помнить, машинка занимала одну руку. Обращаться с машинкой нужно было бережно, ее нельзя было бросать. Но главное, что их пугало – это моя мечта стать русскоязычным писателем за границей. К счастью во мне возобладал здравый еврейский смысл и чувство долга, я прекратил писать уже в Вене. Еще художественно на машинке писал минским друзьям письма , а скоро и это делать перестал. Нужно было искать заработок. Пошел работать в такси.
Но выставил машинку в ресайкл только, когда жил уже в своем доме, купил компьютер и поставил русские шрифты.