''Русский Самовар'' – Серебряная свадьба с Америкой

Нью-йоркскому клубу-ресторану “Самовар” – 25 лет. Трудно переоценить значение этого юбилея  для русской, да и остальной Америки. За эти годы ”Самовар”  стал живым музеем. На стенах висят картины и портреты всех российских знаменитостей, а в зале витают их тени, особенно в том углу, где всегда сидел Бродский.
Живых ”Самовар” потчует с любовью к душе и желудку. Уважительно относясь кmanhattan street fashion art 2011 Нью-Йорк русской кухне в изгнании (чего стоит здешняя кулебяка, вишневое варенье с косточками и торт “Анна Павлова”), “Самовар” пестует дух артистического салона. Здесь читают стихи лучшие русские и американские (!) поэты. Именитые музыканты здесь играют Баха и Скрябина. Здесь можно было встретить Сюзан Зонтаг и Нормана Мейлера, Филиппа Рота, Эрнста Неизвестного, Милоша Формана, гастролирующих кубанских казаков и гордость русского экспорта – манекенщиц и  хоккеистов. Здесь пьют домашние настойки, закусывают с азартом и болтают до утра.
Готовясь отметить серебряную свадьбу ”Самовара” с Америкой, мы сидели за столиком в характерной для этого ресторана компании: Россию представлял редактор ”Новой газеты” Дмитрий Муратов, Америку – историк, советолог Стивен Коэн, а Русскую Америку – ее любимец, хозяин ”Самовара” Роман Каплан. Я воспользовался ситуацией и поставил на стол микрофон.

Александр Генис: Роман, почему ”Самовар”?

Роман Каплан: В принципе, все случайно получилось. Я всегда  любил готовить, любил друзей приглашать  к себе в гости.  Все началось с  того, что в какой-то момент, после лет семи, которые я проработал в нью-йоркской галерее, все собирались после выставки (галерея рано закрывалась)  ко мне на квартиру. Это случалось так часто,  что моя  жена сказала: ”Если тебе так хочется  поить и кормить своих друзей, открой ресторан”.

Александр Генис: Роман, мы сидим в окружении самоваров. К сожалению, наши  слушатели этого не видят, но здесь огромная коллекция  роскошных  самоваров. Почему ”Самовар” называется  ”Самоваром”, и что для вас значит самовар?

Роман Каплан: Это скульптурная вещь,  единичная…

Александр Генис: Каждый самовар не похож на другой?

Роман Каплан: Самовары не похожи  друг на  друга, это все ручная вещь, штучный товар, что называется.  Поразительно в самоваре, кроме того, что он бронзовый, блестит, что он всегда  был центром стола в России,  центром  тепла, которое исходило от него. Поэтому он мне всегда нравился, мне нравилась сама идея застолья,  мне всегда нравилось наличие собеседников и собутыльников. А самовар невероятно утепляет эту обстановку и эту атмосферу.

Александр Генис: Я бы сказал, что вы сами, как самовар. Именно  такую роль вы играете, по-моему, в нашей русской Америке.  Как  появился ресторан, вы помните его дебют?

Роман Каплан: Помню, что с правой стороны, где сейчас театр ”Нил Саймон”, шел спектакль,  который назывался  ”Энни”, а с левой стороны была  стоянка для машин. Ресторан был виден с Восьмой авеню и с Бродвея,  и мне казалось, что будет много народу. Но началось все на самом деле абсолютно трагично, потому что театр этот и  спектакль, который был невероятным  шлягером,  вдруг закончил свое существование,   и    на улице наступила тишина.  А  с левой стороны, где раньше была  стоянка для машин,  начали строить высотный дом и нас закрыли лесами. Мы  вошли в лето в кошмарном состоянии. Поэтому первое впечатление  от того, что было вначале,  оказалось очень тяжелым  и  ужасно мрачным – нам  надо было, не успев  открыть, закрыть это заведение.

Александр Генис: Но вы выжили. Какую  роль тут  играли Барышников и Бродский?

Роман Каплан: Они  сыграли самую большую роль в  то время в судьбе ресторана.  В   конце концов, после многих  усилий и упираний с моей стороны, я позвонил Иосифу, который как раз в это время получил Нобелевскую  премию,  и   он потрясающе отреагировал: ”Ну конечно, чувак,  о чем разговор? Конечно, я тебе помогу”. Конечно, он поэт, какой ему нужен ресторан?  Поэтому в шаге, который он делал, была  только она мысль  – поддержать товарища, больше никаких у него  мыслей не было по этому поводу. И кроме того, что он сам пришел, он  привел  еще и Барышникова, который бы сам, без него, наверное,  никогда бы не пошел. Зачем им  нужны рестораны?

Александр Генис: А им нравилось у вас в ресторане?

Роман Каплан: Им нравился этот ресторан, потому что  Иосиф понимал, что я хочу – хотелось, чтобы были друзья, хотелось, чтобы Россия, какая нам нравилась, была представлена в этом  ресторане.  Замечательно, чтобы можно было  привлечь еще американцев, англичан, французов, немцев так, чтобы люди понимали  значимость  российской культуры.

Александр Генис: Русская утопия за границей, да?

Роман Каплан: Именно, чтобы была  русская утопия  за границей.

Александр Генис: А что Бродский больше всего любил есть в ресторане?

Роман Каплан: Бродский любил  пельмени,  он  любил  селедку –   он любил самые обыкновенные, самые простые вещи.

Александр Генис: Каких самых интересных гостей вам приходилось принимать?

Роман Каплан: Было очень много всяких интересных.   Я вспоминаю поразительную историю,  которая произошла с сестрой шаха Ирана. Они  облюбовали это  место и в течение трех лет ходили сюда, отмечали здесь Новый Год и всякие разные праздники. И  вот один  раз был день рождения сестры шаха,  пришло их 18 человек. А у нас в то время басбойем работал  малый из Пуэрто-Рико.  Я, конечно, не знал, что это сестра шаха. Иранцы были очень богатые,  значительные, красивые, элегантные.  Прибегает этот басбой к пианисту, у нас работал такой Борис  Шапиро, покойный нынче, милый и славный человек, и кричит ему: ”Играй,  быстро — ”Happy Birthday Йоханес!”.   Этот начал петь: ”Happy Birthday, Йоханес!”, а потом оказалось, что Йоханес  это Your Highness  – Ваше Величество!
Были  среди гостей поэты, конечно. Пожалуй, самые  главные для меня это поэты  – и Джон Эшбери, и Марк Стренд,  и Пол Малдун,  и  Дерек Уолкот…

Александр Генис: Я всех их слышал в вашем ресторане и должен сказать, что   нигде в Америке нельзя услышать столько хороших стихов, сколько  в ”Самоваре”. Роман, каким вы видите будущее ”Самовара”?

Роман Каплан: Будущее ”Самовара”, ЕБЖ, будет таким же, как настоящее.

Александр Генис: Вы всегда в центре внимания, вы всегда на арене, вы всегда очаровательный и обаятельный. Не устали от этой роли? Или  это не роль?

Роман Каплан: Нет, это не роль,  конечно, какая это роль?  Для  меня счастье каждый день видеть какого-то  друга,  близкого мне человека, сердечного.  Поэтому  для меня каждый  день в ресторане он всегда разный,  никогда не бывает двух похожих друг на друга, а самое главное, что здесь всегда  для меня есть замечательное  тепло и прибежище – встречи  с   людьми, которых я  люблю.

Александр Генис: Что вы больше всего любите есть из вашего меню?

Роман Каплан: А вы знаете,  я тоже  очень прост – я тоже люблю селедку. Есть  еще блюдо, которое  называется ”Roman favorite”  (”Любимое блюдо Романа”) – это вареное мясо. Мне это нравится. С  хреном очень вкусно.

Александр Генис: Я вас понимаю.

За нашим столиком сидит Дмитрий Муратов, редактор ”Новой   газеты”.  Дмитрий, я знаю, что вы  любите ”Самовар”. За  что?

Дмитрий Муратов: ”Самовар” это веселая версия  Сен-Женевьев де Буа.

Александр Генис: Чем ”Самовар”  отличается от московских ресторанов?

Дмитрий Муратов: Тем, что это, конечно же, не еда. Вот я вчера был в Смитсоновском музее в Вашингтоне, и если представить себе, что в музее  национальной культуры  Америки  одновременно накрыты столы и собрались не случайные люди, а еще и дорогие друг другу –  вот это  и есть самое главное отличие от русского ресторана. В русский ресторан мы приходим, чтобы потом расстаться, а в ”Самовар”   мы приходим для того, чтобы встретиться. Это  принципиальное отличие.

Александр Генис: Если бы Роман разрешил, что бы вы забрали из этого  ресторана в Москву?

Дмитрий Муратов: Забрал   бы Каплана, но тогда нет ответа  на второй вопрос.  Забрал  бы  Избицера, но тогда нет ответа на первый вопрос. Конечно, ничего –  просто  я бы себя здесь с удовольствием  оставил, а не забирал  бы ничего.

Александр Генис: Нет, вы нужны Москве.

Стивен Коэн – историк, автор прославленной книги ”Бухарин”, мэтр американской советологии,  великий знаток Cтарой, и – что куда труднее – Yовой России. В ”Самоваре” – он постоянный гость.

Александр Генис: Стивен, чем отличается ”Русский Самовар” от других нью-йоркских ресторанов?

Стивен Коэн: Роман для меня –  очень дорогой кусок Москвы в Нью-Йорке. Когда мы  с женой в ”Самоваре”, мы чувствуем себя в Москве, но только если Роман здесь.  Потому что он  всегда в курсе,  потому что он  представитель московской культуры, но – самое важное – он  представитель самой лучшей московской совести. Это  очень важно для нас, особенно в наше время. Мы  с ним обсуждали две недели назад,  что значит  выражение ”порядочный человек” в Америке и в Москве. Есть  огромная  разница.

Александр Генис: А в чем она?

Стивен Коэн: Нет, это   другое дело. Просто он понимает и он объяснил  мне разницу. Он  понимает все.  Поэтому он не только друг, он –   нужный человек. Личность ”Самовара” — личность Романа.

Александр Генис: Я спустился  с более тихого второго этажа, элегантного сигарного бара, дизайн которого с большим изыском устроил художник Лев Збарский, в главный зал, где за белым роялем творит музыкальную ткань вечера концертный пианист-виртуоз Александр Избицер.
Сейчас он играл Шостаковича. Классика, надо сказать,  отнюдь не редкость в ”Самоваре”.

Александр Генис: Саша, каким вам видится ресторан  из-за рояля?

Александр Избицер: Полный  жизни,  со всеми ее  гримасами, волнами  –  то приливами, то отливами,  но никогда не мертвый,  слава богу.

Александр Генис: Что больше всего любят слушать посетители ресторана?

Александр Избицер: Вкусы самые различные,   но сюда приходят не все – есть люди, которых ресторан просто автоматически отталкивает.

Александр Генис: А что вы любите им больше всего играть? Точнее – не им, а  нам.

Александр Избицер: В ресторане всегда что-то витает в воздухе, моя задача это поймать.

Александр Генис: И кого вы ловите?

Александр Избицер: Как-то я поймал Перселла  ”Дидону и Энея”,  не зная, что люди сидели за  дальним столиком и разговаривали об этом.

Александр Генис: Это любимая опера  Бродского, как известно.

Александр Избицер: Последняя ария – ”Смерть Дидоны”. Я многие   годы не вспоминал об этой музыке, так получилось,  и вдруг она пришла в голову.  Подозвали меня двое  пожилых господ и сказали, что один — режиссер,   другой — дирижер, они ставили  ”Дидону” 20 лет назад в Нью-Йорке  с Джесси Норман, и сейчас вспоминали  эту постановку. А я заиграл, поймал.

Александр Генис: Какие самые замечательные музыкальные эпизоды вам вспоминаются?

Александр Избицер: Как и у Романа  – любимые моменты здесь, когда поют. И за столиками, и подходят к роялю, или поет какой-то солист который, или которая, не предполагали даже, что они станут  петь.

Александр Генис: Ресторан находится прямо в центре театрального района. Это сказывается ?

Александр Избицер: Бесспорно!  Бродвейские певцы здесь бывают, певцы из Метрополитен.  Причем и наши, из  России, и американцы, и просто любители петь, и  студенты Джулиардской школы.

Александр Генис: Как слушают вашего Вертинского  здесь?

Александр Избицер: Любят его, но бывает так, что  слушают единицы –  им слышно. Я  не обращаю внимание на остальных.

www.svobodanews.ru

 

 

Bookmark the permalink.

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *